Все революции – бредовые в своей самоуверенности попытки радикально переделать общество и экономику сверху – ведут к кровопролитию, страданиям и тирании. В истории революций практически нет исключений из этого правила. Кроме, конечно же, Американской революции, годовщину которой в США отмечают сегодня, 4 июля.
Как отметил позднее лорд Актон, казалось, что Европа была неспособна к свободе; свобода зародилась на плодотворной американской почве и в конце концов покорила весь мир. В этой связи встает фундаментальный вопрос: почему, в отличие от всех других революций, Американская революция привела к появлению политически и экономически свободного общества?
Ответ на этот вопрос заключается в том, что американская независимость на самом деле не была результатом революции. Отцы-основатели США, в отличие от французских и русских революционеров, не стремились построить новый общественный строй на обломках старого и никогда не доверяли планам интеллектуалов по подобной перестройке общества.
Когда колонисты восстали против короля Великобритании, они справедливо обвинили его в попрании важнейших традиционных английских институтов. В частности, колонисты подчеркивали важность прав собственности, верховенства права и политического представительства.
Самые первые переселенцы из Европы стремились заложить в основу политического устройства североамериканских колоний принципы верховенства права и народовластия. Американская революция, таким образом, была борьбой за сохранение, а не разрушение устоявшихся общественных институтов.
Поэтому Эдмунд Берк, которой позднее жестко критиковал французских революционеров за их стремление построить радикально новый общественный порядок с помощью указов и законов, поддержал Американскую революцию. По словам Берка, колонисты были не просто «преданы свободе, но свободе такой, как ее понимают в Англии, основанной на исконно английских принципах».
Джон Адамс, второй президент США и, вероятно, самый образованный из отцов-основателей, утверждал что Французская революция с ее эгалитаризмом и рационализмом не имела ничего общего с Американской революцией и что все законы революционной Франции можно считать «идиотскими». Адамс понимал, в чем состоит ключевое отличие классического либерализма от социализма. Классические либералы англо-саксонской традиции уверены, что социальный прогресс – это результат долгой и сложной эволюции, направляемой множеством не скоординированных и спонтанных событий и сил. Собственность, семья, деньги, рынок и многие другие основополагающие общественные институты не были «изобретены» каким-то неизвестным гением. Они постепенно сформировались через миллионы взаимодействий между людьми, действующими по свой собственной инициативе, а не по чьему-то указанию.
Поэтому свобода для классических либералов – это источник прогресса. Социалисты, как и так называемые прогрессивные либералы, напротив, считают, интеллектуалы и посвященные элиты могут гарантировать прогресс с помощью законов, регулирующих и направляющих жизнь граждан. Следовательно, они рассматривают государство как средство решения любых проблем общества.
Либерализм, лежащий в основе экономического процветания и демократии в Америке, опирается на созидательный потенциал простых людей и на способность гражданского общества позаботиться о тех, кто нуждается в защите. Эта вторая особенность либерализма крайне важна. Это то, что больше всего удивило Алексиса де Токвиля во время его знаменитого путешествия по Америке в первой половине девятнадцатого века – количество и многообразие добровольных объединений для поддержки нуждающихся и решения других общественных проблем. Токвиль подчеркивал разительный контраст между динамичным американским гражданским обществом и французским обществом, целиком полагавшимся на государство.
Соотечественник Токвиля Фредерик Бастиа позднее с сожалением отмечал, что французы ожидают от государства «всех возможных человеческих благ», в то время как американцы не ждут помощи ни от кого, кроме как от самих себя. Даже сегодня, по всем оценкам, сложно найти общество с более высоким уровнем национального единства и взаимопомощи, чем американское.
Знаменитая американская национальная солидарность сосуществует с общепризнанным пониманием свободы как отсутствия насильственного вмешательства государства в жизнь граждан. Согласно этой точке зрения, мы свободны если мы не подчинены чьей-либо воле, даже если мы ограничены в материальных ресурсах. Мы хозяева своей судьбы, и осознание этого делает нас ответственным за свою судьбу и, в традициях солидарности, за помощь попавшим в беду соседям и соотечественникам.
И несмотря на то, что современное социальной государство постепенно разрушает американские традиции взаимопомощи, Нил Фергюсон показал, что американцы до сих пор готовы помогать ближнему. Они не пытаются избежать своей ответственности перед обществом и переложить ее на бюрократов и политиков. Солидарность в американской традиции означает личную ответственность, моральное обязательство помогать ближнему в беде, а не оправдание государственным социальным программам.
Очевидно, что из этой философии личной ответственности следует политическая философия ограниченного государства. Немногие смогут лучше выразить дух американского либерализма, чем это сделал Томас Джефферсон в своей первой инагурационной речи: «Что еще нужно нам, чтобы стать людьми счастливыми и обеспеченными? Нам нужно еще одно, сограждане: мудрое и экономное правительство, которое будет удерживать людей от причинения вреда друг другу, а во всем остальном обеспечит им свободу самим выбирать способы реализации сил и способностей для улучшения своей жизни и не будет забирать изо рта труженика заработанный хлеб».
Да здравствует североамериканская революция Джефферсона и его соратников!
https://www.atlasnetwork.org/news/article/long-live-the-revolution/ru
Наталия Слюсарь, “Либеральная Инициатива”